Как летит время!
Через какой-то месяц Рафе Низамутдинову исполнилось бы 60!
А я так и не сподобился написать о нем все, что хотелось. Ну, вот. Хотя бы к юбилею теперь... продолжу.
Рафа на Всероссийском слете в Башкирии, 1985 год
Надо упомянуть, что нас с Рафой связывала не только взаимная симпатия, но и любовь к пещере Снежная, куда мы, правда, так вместе и не попали.
Зато в промежутке между семинарами инструкторов 1982 и 1983 года оба сходили в эту замечательную пещеру. В конце зимы-весной 1983 года наши группы побывали в Снежной с небольшим перерывом, причем в самом начале 1983 года – по знаменитым Бзыбским снегам.
Бзыбский хребет в районе входа в Снежную, 1983 год
Рафа работал в составе группы под руководством Володи Резвана, который задумал первое в СССР спортивное прохождение пещеры Снежная небольшой группой. Как позднее было написано в его отчете:
«
Целью похода являлось спортивное прохождение самой сложной и глубокой пещеры СССР (за исключением участка на дне пещеры, где продолжаются поисково-исследовательские работы ,и посещение которого до завершения исследований первооткрывателями представлялось нам неприемлемым по причинам морально-этического характера».
Наверно, сегодня уже будет не лишним пояснить, что до этого все экспедиции ставили перед собой те или иные исследовательские цели. И занимали довольно много времени. Но и экспедицию Резвана можно назвать исследовательской, только не в отношении пещеры, как таковой, а в плане изучения самой возможности подобных «скоростных» прохождений.
Надо сказать, что Володя Резван всегда очень вдумчиво относился к подбору состава участников мероприятий, которыми руководил, и в тот раз в Снежную отправлялась великолепная шестерка бойцов в составе: Владимир Резван - руководитель (Адлер), Эрикас Лайцонас - зам. Руководителя (Каунас), Антон Саакян – ответственный за НБЛ (Ленинград), Сергей Ткачев - ответственный за ПБЛ (Уфа), Рафаил Низамутдинов – завснар (Уфа), и Владимир Югелайнен – завхоз (Петрозаводск).
И могу сказать, что Рафа не случайно оказался в столь ярком составе.
Владимир Резван, 1984 год
Группа вошла в пещеру 2 февраля и снова увидела небо 26 февраля 1983 года, проработав под землей 24 дня. И это было самое быстрое полное прохождение пещеры Снежная по основному ходу в то время!
В отчете об экспедиции Володя Резван, в частности, пишет:
«
Остается открытым вопрос об организации спортивных спусков в эту пещеру как эталонную по сложности в СССР...
Следует отметить, что само по себе спортивное прохождение не является самоцелью, а представляет собой попытку выйти из порочного круга, имеющего место при проведении экспедиций с целью поисково-исследовательских работ на дне (увеличение числа дней работы автоматически ведет к увеличению количества транспортируемых на дно модулей, что, в свою очередь, ведет к потерям времени при движении и требует дополнительных модулей на жизнеобеспечение, которые также замедляют движение и увеличивают время пребывания в пещере), время которых нередко составляет до 80-100 дней и более».
График работы экспедиции в Снежную 1983 года, где приимал участие Рафа.
Наша группа под руководством москвича Андрея Пильского шла следом за группой Рафы. 31 марта 1983 года мы стояли на краю заснеженного жерла пещеры, гладя на засыпанные снегом какие-то трансы с тросом и чем-то еще, что было брошено ребятами Резвана. Судя по ним, можно было догадаться, что мужикам пришлось не сладко, и уходили они на подсосе...
Собственно, нас интересовали веревки, которые нам обещал оставить Резван. Веревки были, но напрочь вмерзшие в снег и лед за разделявший нас месяц.
Строчки из моего полевого дневника экспедиции «Снежная-1983»
«.
..1 апреля 1983 года. 20-25. Проснулись. Стоим в Большом зале. Сосу витамины, Сэм (Пильский) кочегарит гексогаз, Оля (Красновская) ходит вокруг подтягивает палатку, сходила за водой.
Вчера был очень тяжелый день. Пока свернули лагерь (вот пишу, а будто смотрел вчера хороший слайд-фильм!), пока упаковались – солнце пекло. Наконец, часов в 15-00 пошли. Ушел первым, очень быстро вылез на бугор над лагерем (минут за 25), за 7 минут спустился в ложбинку и поднялся к заброшенным вчера мешкам. Всего за 1 час. Подождал ребят, по фотографировал.
Потом бил следы. К Снежной пошли слева (чтобы не было лавин). За 1 час залезли с Сашей (?) на бугор – вот она! Все капитально изменилось: колодец весь под снегом.
Потом сделали еще по 2 ходки за мешками. Витя (Ануфриев) ходил к палатке (в наземный лагерь» за бензином и примусом. А мы лихорадочно переодевались в подземку. Это было в 20-00. Решили таки идти вниз.
Уже в темноте поели старой каши.»
«
...
В 22-00 мы пошли вниз. В Снежной нельзя делать такие глупости. Но – пошли.
Я спустился вниз на кошках. Веревка 80 м. Внизу колодец. Но Резванские веревки все под снегом!
Спустились Витя, Оля. Я поднялся к ней, но они там что-то мудрили и пока приняли нашу систему – пускать мешки в накат – угробили кучу времени и упустили таки отстегнувшиеся от троллея рюкзак и станок.
Спустили. На часы я не смотрел. Потом поднялся, отвязал веревку и на кошках с ледорубом и своим станком спустился.
Потом с Володей (Гордеев) спускали мешки в первый – такой безобидный колодчик. Туда упали станок и рюкзак с примусом. Я думал, метров на 5. Оказалось – до дна...
Потом я спустился мимо Саши (?) и забился в лед над залом Гвоздецкого. Если бы не кошки... Висел на вмерзших Резванских веревках. Навеска верхней части вся под снегом. Поднимал, спускал, орал до хрипоты вверх, пока Саша не спустился. Куча снега и всего на голову...
Пропустил Вову и Сашу вниз и спустился в Гвоздецкого. Здесь красота. Ледяные сталактиты! Покурил. И ушел вниз до камня, расклиненного в Кривом колодце. Там сидела Оля. С моим приходом она ушла ниже к 30-метровому колодцу.
К мне пришел Витя. Мы в кошках сидели на камне и то еле держались. Принимали и спускали мешки. По ходу спорили с Олей по поводу одинарных веревок.
Мешков у нас 22. Откопали наверху Резванские шмотки. Хорошо, что его веревка была, а то – труба.
И все это страшно долго...
В Большой зал спустился первым. Жутковато. Конус здоровый! Заблудился: пошел в другую сторону. Там лед, еле-еле выбрался в кошках. Народ наспускал мне мешков. Я их укладывал на полке-плече.
На место лагеря пришли часов в 8-00 утра. Очень устал. Поставили 2 палатки двускатки.
... Спать легли где-то к 12-00.»
Ледовые натеки Большого зала пещеры Снежная, фото экспедиции Рафы, 2002 год
Итого спуск с 22 мешками с поверхности с Большой зал группой в 6 человек занял у нас примерно 10 рабочих часов (с 22-00 до 8-00), причем все они пришлись на самое поганое время, когда человек обычно должен спать.
2-мя месяцами раньше, 2 февраля, шестерка Резвана выгрузилась из вертолета у Снежной и в тот же день в 17-45 начала спуск. В Большой зал они пришли в 8-15. То есть от работали 14,5 часов, и тоже в самое собачье время. Так и не смог пока установить число мешков, которое они несли, но полагаю, что побольше нашего.
А в остальном все шло очень похоже и достаточно узнаваемо, чтобы четко представлять, как начинали мужики свое первое в СССР спортивное прохождение Снежной. Даже некоторые детали были похожи.
Вертолетная "площадка" над Снежной, фото экспедиции Рафы, 2002 год
Из отчета Резвана:
«
В ходе штурма пещеры имели место следующие недостатки: большие задержки на участке «Вход – зал Гвоздецкого», при транспортировке улетел модуль с продуктами в Кривой колодец (достали Саакян и Низамутдинов)...»
Надо полагать, что Антон с Рафой достали улетевший модуль, а не начальника
Конечно, той весной 1983 года мое пребывание в Снежной было не столь серьезным – всего 11 с небольшим суток. Утром 11 апреля мы уже щурились на сверкающий, но сильно осевший на Бзыби снег...
Рафа же тогда дошел до Дна, и нам с ним было о чем перекинуться словом. Но во время наших инструкторских посиделок – ведь на СИПе, на Алеке осенью 1983 года не было только Саакяна и Югелайнена, Рафа был как обычно молчалив, лишь как бы чуть смущенно, по обыкновению, улыбался.
После той своей первой, и очень трудной во всех отношениях, экспедиции, Рафа сохранил добрую память о Снежной и очевидное желание вернуться в нее снова. А пока нас ждало еще много других пещер и задумок!
В следующем 1984 году мы с Рафой как-то не пересеклись, хотя возможностей было много. В организованной Резваном экспедиции в Напру он не присутствовал, а вот на Всесоюзных соревнованиях на Гумисте под Сухуми – просто не помню, хотя просто должен был быть в составе одной из Уральских команд. Однако я не помню Рафу и на Втором Всесоюзном слете туристов в Яремче в мае 1985 года. Сдается мне, что, как и я, он недолюбливал соревнования, предпочитая многолюдной искусственной суете спокойную работу в тишине подземных залов и галерей...
Рафа в пещере Победа, 1978 год
Зато в октябре 1985 года мы снова жали друг другу руки на турбазе «Южная», куда собирались участники семинара Высшей инструкторской подготовки по спелеотуризму.
Во втором ряду пятый слева Рафа Низамутдинов
Потом был ставший уже родным Алек, Буковая поляна, и какие-то уж совсем мокрые дожди той осени, заливавшие нас паводками.
И был прощальный банкет под зажженные под навесами на столах свечи, когда мы в последний раз наслаждались самым роскошным лакомством того времени – общением с интереснейшими удивительными людьми, нашими товарищами и друзьями по спелео.
Мы разъезжались по своим городам и весям, чтобы получить или не получить в последствии звания Старших инструкторов по спелеотуризму.
Буковая поляна, ВИП-1983
Рафа получил это звание по праву, долгие годы после этого обучая молодых спелеологов своего спелеоклуба имени Насонова в Уфе и воспитывая его своим очень убедительным примером.
Собственно, это была наша с Рафой последняя общая работа в пещерах, да и последняя встреча, пожалуй. Хотя я жил, постоянно ощущая, что РаФа где-то есть, что мы все время идем как бы параллельными тропами, иногда расходясь далеко, иногда почти пересекаясь, как в 1986 году, когда оба водили экспедиции в Киевскую на Кырк-тау.
Для нас обоих это были первые заявленные руководства на километровые пещеры 5-й категории. Правда, для меня, это, прежде всего, была первая в СССР SRT-экспедиция, а Рафа водил своих парней еще традиционной для нас в те годы трос-веревочной техникой.
Рафа в пещере Киевская, 1986 год
Рафа многие годы занимался исследованием Уральских пещер, и не забросил наше Дело в ту смутную эпоху развала Союза конца 20-го столетия, когда нас бросало во все тяжкие, все привычное рушилось, и хорошо, вроде бы знакомые, люди менялись прямо на глазах в стремлении найти себя в бизнесах всех мастей.
РаФа не дрогнул. Не знаю, как он жил в то время, где работал, в какие пещеры ходил. Но – преодолел. Не изменил себе и друзьям. А знаете – это совсем не просто.
Говорят, самое страшное – это убить свою мечту.
Мне кажется, что мечтой Рафы все эти десятилетия оставалась Снежная. Потому что почти через 20 лет после своего первого свидания с ее Дном, Рафа снова смотрел на заснеженные склоны гор над ее безумно красивым Входным колодцем.
Вход в Снежную и Рафа на спуске, 2002 год
12 ноября 2002 года, через 20 лет без 2 месяцев, Рафа начал работу в Снежной во главе группы своего клуба имени Насонова.
Он вернулся. Вооруженный уже несравненно более современным снаряжением и техникой, и шли вместе с ним уже не сверстники.
Ведь Рафе уже было без малого 52 года, когда он дошел до самой нижней точки той своей славной экспедиции – до водопада Олимпийский над залом "Икс". Дальше просто не хватило веревки – какая-то ошибка в расчетах, не знаю. Но уверен, что дойти до совсем близкого отсюда Дна им уже не представляло особого труда.
Рафа сидит в середине в фиолетовом подшлемнике
Рафа вернулся. Снова подтвердив своим немногословным примером, что никогда не следует сдаваться, если можешь еще держать в руках рапель.
А я смотрю сегодня на фотографии той его Кавказской экспедиции, и мне все никак не верится, что мы уже никогда больше не увидимся.
Хотя что я говорю!
Увидимся.